На узком берегу реки, по течению которой медленно плыли талые льдины, находился надломанный штандарт с порванным куском ткани, уже даже и не пытавшимся реяться на ветру. Возле штандарта лежал скелет, внутри которого медленно таял грязный снег, напоминавший теперь чудовищные внутренности усопшего. Алекс хотел уже пройти мимо необычной по своему спокойствию и средоточию мерзости картины, но я его остановил.
- Если тебя тревожит сентиментальность, - как обычно без интереса отозвался он, - вспомни, как Слуги Обители рвали твою плоть и пили кровь из ран. Эту груду костей вполне можно принять за одного из них.
- Эти цвета…
   Я спешился. Солнце стояло в зените; от его света вода в реке казалась жидким огнём, искрящимся и неумолимым, как и само светило. Меня не волновал скелет, как ошибочно подумал дьявольский конь. Хотя угрюмая картина и была достойна увековечивания её на большом холсте, потому как контраст бьющей вокруг неё жизни действительно впечатлял, меня больше привлёк кусок древесины, отсыревший и выветрившийся, воткнутый в землю, должно быть, в последний момент жизни несчастного. Бесформенный кусок ткани, привязанный к флагштоку грязной бечёвкой, был выкрашен в цвет каштана. В цвет моей Империи.
   Я оторвал его. Древесина тут же треснула и посыпалась на землю.
- Странно, что его не сломали дикие звери. Похоже, он тут довольно давно.
   Я кивнул.
- Видимо, прошло не так много времени после моего заключения в Обитель, прежде чем Империя пала. И… этот труп вполне может принадлежать моему покойному брату.
- Какому из?
   Я ухмыльнулся. Приблизившись к скелету, я заметил лежащий в глазнице амулет. Осторожно вытащив его, я пригляделся. Нет, этот человек не был при жизни императорской крови.
- Что там? – Алекс подошёл ко мне.
   Я показал ему. Дьявольский конь заржал, мотнув головой.
- Какая ирония!
- Слишком сильная. – Я с шумом раздавил череп и выкинул амулет в реку. Даже в таком отдалённом месте, даже не зная о моём освобождении из Обители, Валрог напоминает мне о своём существовании.
   Забравшись в седло, я покинул трагический берег. Где, в нарушении всякого смысла, лежали рядом друг с другом штандарт моей Империи и второй раз умерший слуга моего врага.

   Лес даже и не пытался кончаться, уводя нас всё глубже и глубже в свои дебри. Единственное, что радовало – довольно скучный и уже успевший надоесть пейзаж сменил свои краски, и в обыкновенно белый колорит жизнь добавила свои мазки. Лишь слепой может сказать, что зимой лес спит; нет, мой внимательный взгляд часто улавливал жизнь во многих её проявлениях. Но её средоточие приходится именно на весну, на возрождение тепла и надежды. В такое время приятно было бы просто пройтись по холодной земле босым, чувствуя под ногами бесконечное течение вездесущих ручейков. Деревья были такими же голыми, но ветер уже доносил едва уловимый запах листвы, ещё не появившейся, но уже начавшей своё рождение.
   Дорога продолжала виться под копытами Алекса. А, значит, продолжается мутная неопределённость, которая царит в моей душе с тех пор, как Обитель оказалась позади. Если бы не Алекс, если бы не волновавшие меня воспоминания, я бы потерял всякую идею, всякое желание жизни. Скорбь – всё, что раньше наполняло меня. Её дыхание стало безликим, неощутимым, но подавляющим всякое движение в мыслях и чувствах. Такова участь любого, попавшего туда – потерять цели, надежды, смысл. Стать частью проклятого места. И я был близок к этому. Слишком близок…
   Но мы двигались. Я должен помнить это ежесекундно. Движение – моя цель. Движение – моя надежда. Движение – мой смысл. Не в преодолении преград суть; нет, движение – признак жизни. Преграды и трудности придуманы нами, чтобы осмыслить его. Для меня довольно того, что я продолжаю идти. А тяжело это или нет, пусть решают другие.
   Мир вокруг меня возрождался. Медленно, но верно гасла болезнь, насланная Обителью. С каждой новой весной. С каждым новым шагом. Я не мог сказать, что радуюсь этому; какая ирония! Я бесконечно упрекаю Алекса в равнодушии, но не стал ли я сам таким же? Нет… Когда меня обвиняли в убийстве Элиминель, я разгневался. По настоящему. И когда спал, под действием лекарства, воспоминания о моей принцессе заставляли меня трепетать. Может, лекарство лечило не только тело, но и душу?
- Возможно ли излечение? – шепнул я сам себе. На моё удивление, Алекс сразу уловил суть вопроса.
- Всё возможно. Даже создание Обители Скорби когда-то считалось неосуществимым, ведь это сродни тому, что совершил Создатель.
- Ты подрываешь мою любознательность, но никогда не удовлетворяешь её.
- Это самый удачный пример из всех, какие я смог вспомнить. Тебе лучше реже о ней вспоминать.
- Так или иначе, я думаю о ней. Тихими ночами, долгими походами. Скажи, хотя бы, кто её соорудил?
- Люди.
- Разве мы столь древние?
- Разве вы столь могучие? Я много знаю об Обители, ты прав. Но поверить, что это совершили люди, я не могу до сих пор.
   Я посмотрел вверх. Кроны деревьев, казалось, крутились надо мной, провожая любопытным взглядом. Облаков на небе почти не было; лишь редкие представители мерно плыли по мутному покрову.
- По моему, никому другому сделать столько зла не получилось бы. Мы сами создали себе Ад.
- Ну почему же? Смотря, с какой позиции смотреть.
   Я промолчал. Моя мысль мне понравилась, но замечание Алекса было более разумным. Ведь он знал об Обители гораздо больше моего.
- Так что всё возможно. – продолжил дьявольский конь, - Хотя раньше никому не удавалось снимать с себя отпечаток скорби, быть может, это удастся тебе.
- Всё одно – неопределённость.
   На этом разговор закончился.
   Теперь мы двигались гораздо быстрее, потому как Алексу не приходилось удерживать себя на мягком покрове снега. Мы двигались по несколько дней, с перерывами в один вечер, чтобы я мог хорошенько отдохнуть. Время лета приближалось, и с каждым днём это становилось заметнее. И, хотя никаких деревень или городов я здесь не помнил, я чувствовал приближение людей. Альвы встретили меня неприветливо, как же меня встретят мои сородичи? Изменилось ли что-то в них? В лучшую ли сторону?
   Новая мысль заняла меня, и я полностью отдался ей. Птички пели, мы продвигались. Всё текло мерно, как облака на небе. Это спокойствие… это смирение… как они мне надоели.

   Холод. Только холод…
      Я стоял на высоком помосте, глядя на развевающиеся штандарты Нового Царства. Лазурные ткани с ярким золотистым узором в виде двух дланей волной за волной танцевали под
порывами прохладного ветра, и в этом движении уже улавливалась современная жизнь с характерной для неё торопливостью. По разговорам со своим мечом, Вальгамантом, получившим
в Обители Скорби способность превращаться в нечто очеловеченное, я мог судить о направлении исторических векторов, сиречь об укладе жизни развивающегося общества. Но встреча с
фактическим наследником идей одухотворённой стали была для меня событием волнительным и непредсказуемым. По крайней мере, я не ожидал, что эти идеи будут воплощены столь
дотошно, хотя их реализаторы едва ли могли предположить, что их действия предскажет кусок калённого железа.
   Здание, с которого я наблюдал за суетливой жизнью за стенами города, находилось на его окраине. Мне было здесь спокойнее. Хотя Алекс и вовсе не пожелал приближаться к
людям, с чем и покинул меня, я чувствовал себя в безопасности вдали от фабричных машин и довольно раздражённого пролетария. Эти угрюмые фигуры, постоянно куда-то спешащие,
были мне совершенно непонятны. Да и я для них был диковинкой, которую, впрочем, любить и жаловать они не спешили.
   Как бы то ни было, этот город был моим отправным пунктом. Спустя три с половиной года бесцельного блуждания по лесам, я, наконец-то, начал приближаться к цели. Пускай всего
на чуть-чуть, но это уже было движением. Теперь главное - попасть во Владения какого-нибудь Волшебника, заслужить его уважение, а, позже, выведать хоть что-нибудь про Валрога.
Делать это необходимо осторожно, потому как любая ошибка может мне стоить не только лишнего времени на новые поиски, но и траты одного из драгоценных Заклятий Обители.
   Я спрыгнул с помоста аккурат в стог сена, любезно кем-то здесь забытый. Прыжок с третьего этажа не прошёл даром: стог сена был небольшой, а потому я довольно сильно ударил
коленку. Чертыхнувшись, я захромал в сторону главных ворот города. Меня ожидал нелёгкий опыт выживания в большом городе.
   Дорога из центра к окраинам всегда была недружелюбной и неприветливой для гостей города. Она была одна, потому как центральный квартал представлял из себя крепость старых
образцов, какие я мог припомнить ещё из своей молодости. Стены крепости надёжно защищали главные церкви и резиденцию губернатора; местные называли крепость Кремлём, и, хотя
обработанный кирпич и не мог защитить строения от новоявленной техники, старались селиться как можно ближе к ней. Как бы то ни было, главные ворота были одни, иные входы и
выходы в крепость существовали исключительно для вельмож, и для меня были закрыты. Единственную же дорогу, пыльную и оживлённую, сопровождали извечная прорва экипажей и тьма
народу. Потерять кошель здесь дело обыкновенное, но для меня неожиданное. Вдобавок, два раза я едва не попал под колёса карет. И, обнищавший и измученный, я, наконец, добрался
до Кремля.
   Вид на крепость был воистину впечатляющим! Высокие стены с башнями, без единой трещинки, красные, золотые, серебряные покрытия, красивейшие статуи, превосходные ткани,
нависающие над широкой дорогой. Тут и там, высоко над землёй, развевались флаги, длинные знамёна гордо свисали с крепостных стен. Во многом изменился стиль, но и непривычная
картина ласкала глаза и грела сердце. Это напоминало мне о былом величии Авелонии. Пусть стены и башни не такие высокие, а покрытия не такие богатые; статуи белых коней
сопровождают мои воспоминания, и ни одна скульптура боле не способна поразить меня больше, чем они.
   Я рассчитывал проникнуть в Кремль тайком, растворившись в зеве толпы. Но моим планам не суждено было реализоваться.
- Постойте, гражданин! - услышал я неприветливый голос стражника, едва моя нога переступила границы крепости. Я так не мог понять, как он меня вычислил среди такой толпы; но
он сделал это, и, теперь, проталкиваясь сквозь народ, стремительно приближался ко мне. За три года путешествий я немного узнал о традиции нынешних людей, в частности о
документах, удостоверяющих личность, и о том, что следовало за несоблюдение традиций. Не вдаваясь в размышления, я пригнулся и, на корточках, начал убегать. Гневливый крик
стражников ещё доносился до меня, когда я свернул за угол и окончательно увильнул от преследования. Провал. Было глупо надеяться на первое, что пришло в мою голову. Как обычно
бывает, первая мысль всегда ошибочна. Здесь необходима работа более тонкая и основательная!
   Раздумывая над случившимся, я направился в таверну по указателям, обильно устилающим закоулки. Было бы не лишним опрокинуть чего-нибудь эдакого. Для лучшей мысли, конечно.

   Пустую мглу раздирал нечеловеческий вопль. Никогда не забуду того ужаса, какой он на меня наводил; дрожащий, рыдающий, срывающийся на визг вопль, идущий из глубины души, а потому беззвучный. Даже пыль, медленно оседающая на незыблемость мироздания, не заволновалась под сокрушённым криком. Не было ни просвета, ни надежды, ни шанса. Ничто не прекратит его, ничто не умолит его пронзительности. Никогда не забуду того ужаса, что он на меня наводил; потому лишь, что издавал его я.
   Саимон нависал надо мной и ухмылялся. Я не поверил, когда мне сказали, что лик его невыносим. Нет, не верил. Новый и новый крик вырывал он из моей души, раздирая её в
клочья. Можно было бы просто закрыть глаза и не видеть его лица, но оно было слишком красивым, слишком притягательным. Как огонь для мотылька, снова и снова, опять и опять. Боль и только боль одна жива! И никакой надежды, никакого просвета, никакого шанса.
   Я проснулся. Пот лил с меня ручьём, голова словно наполнилась свинцом, всё тело горело. Я лежал так минут тридцать, стараясь побороть боль, но это было бесполезно, она
становилась лишь сильнее. Сдавшись, я решил встать и выпить воды, и, если и это не поможет, пойти заказать чего-нибудь от похмелья. Пусть моя голова и работала плохо, я
отлично понимал, что нахожусь в таверне. По крайней мере, я ещё помнил, как зашёл в неё и, даже, нашёл даму, которая, не без предварительного блистательного выступления,
угостила меня первой кружкой чего-то очень крепкого. Затем моя память обрывалась.
   Едва я попытался принять вертикальное положение, как комната перевернулась, и я чуть не вернулся обратно. Но я смог удержаться на ногах и, даже, подойти к ведру с водой и
погрузить туда свою голову. Вынырнув, я почувствовал себя легче. Боль в голове всё ещё была сильной, но потихоньку переставало тошнить, да и жар начал спадать. Отдышавшись и проморгавшись, я заметил на полке, возле ведра, бумажный конверт. Внутри оказалась записка с довольно странным содержанием:
«Др. Е.,
   Весьма благодарна за оказанную помощь в оговоренном вопросе. Сетую на нехватку времени, не примите за дерзость моё отклонение в г. Е. Как и было обещано, сообщаю: г. Н. в Южном Парке. Пропуск в К. у оного, по прибытию заявитесь в любой монастырь и сдайте его.
                    С благодарностью, леди К.»
   Отложив записку, я сокрушённо сел на кровать. Ни черта не понимаю! Кто такая леди К? Какой у нас с ней мог быть оговорённый вопрос? Что за г. Н в Южном парке? От нахлынувших вопросов разболелась голова. Не найдя в последующих размышлениях никакого смысла, я решил их отложить до лучших времён. Но случившееся требовало ответов, и я решил начать их поиски с хозяина таверны.
   Закрыв за собой дверь, я прошёл в коридор. На моё счастье, тощий владелец заведения как раз подходил к моей двери.
- Гражданин Ерисмус! А я как раз к вам. – не слишком радостно улыбнулся он.
- Надо же, какая радость. Что ж, и зачем вы ко мне шли, господин…?
- Маршал. Грегори Маршал. Ваш заказ удовлетворён, сдайте, пожалуйста, ключи от комнаты.
   Я медленно улыбнулся и протянул трактирщику ключ.
- Стало быть, меня оплатили до утра? Некая дама…
- Напротив, очень даже не дама. Вас оплатил Варфоломей Немрицкий, знакомый ваш, стало быть.
   Я уже хотел было продолжить расспрашивать трактирщика, но внезапно меня осенило. Распрощавшись с ним, я стремглав помчался прочь из таверны. Немрицкий, значит…

   Найти Южный парк было не такой уж сложной задачей. Это был самый обширный парк-заповедник в городе, и любой прохожий с радостью показывал в его сторону пальцем. А вот найти в нём человека, которого никогда в жизни не видел, оказалось той ещё задачей. И, в сотый раз сетуя на письмо, которое столь прозрачно указывало на местонахождение господина Немрицкого, а так же на себя, – надо же было так сглупить, убежать от трактирщика, даже не спросив о внешности Варфоломея! – мне приходилось вновь и вновь петлять по оживлённым дорогам. Наконец, выдохнувшись, я присел на одну из многочисленных скамеек.
   Время позднего завтрака. Солнце висело где-то на девяти часах, и тени от высоких деревьев почти полностью застилали узкие тропинки, потому было довольно прохладно. Я выбрал безлюдный уголок парка, потому как здешние жители навевали на меня тоску. Даже здесь, в парке, они все были словно заражены какой-то особой озабоченностью. По сравнению с ними, мои современники были просто ходячими мертвецами. Хотя меня, определённо, радовало отсутствие здесь малообеспеченных рабочих, которыми так полны сальные помещения таверны и душные улицы города.
   Вдыхая свежий весенний воздух, я начал забывать о случившемся утром. По крайней мере, эта ситуация с запиской отошла на второй план. Без опознавательных знаков Немрицкого мне было не найти, а возвращаться в таверну и беспокоить трактирщика глупыми вопросами страшно не хотелось. Да и кто мог сказать наверняка, был ли Варфоломей Немрицкий тем самым г. Н? Несмотря на сразу заволновавшую меня заметку, что у г. Н. есть пропуск в К, как я понял, Кремль, тратить все силы на эту возможность мне казалось глупостью. В конце концов, и в сам Кремль попадать мне было вовсе не обязательно, просто там встретить волшебника шансов намного больше, чем в городе. Я уже совсем расслабился, когда произошло то, что изменило мои планы, как я понял позже, в лучшую сторону.
   Промозглый визг промчался над кронами деревьев. Реакция быстрее мысли – и вот я уже у места события. Нервная девушка стояла в окружении стражников, склонившись над телом скрючившегося мужчины. Миг – и кинжал вонзился в его шею. Ещё миг – и первый стражник, напавший на злоумышленницу, падает на землю, выхаркивая ком кровавого месива. Убийца же, одетая в мешковатые бурые одежды с широким капюшоном, стояла на трупе убитого, держа в руке окровавленный клинок. Стражники явно не спешили нападать. В наступившей тишине я отчётливо услышал роптанье двух стражников.
- Немрицкого уложила, как котёнка!
- Нашла коса на камень. Самый могущественный чародей, самый могущественный чародей…
- Что делать будем?..
   К сожалению, их диалог весьма грубо оборвали метким ударом меча. Началась схватка. Я отошёл в сторону, стараясь оставаться незаметным для её участников. Значит, Немрицкий мёртв… Удача, что я его нашёл, да вот что мёртв он удачей не назовёшь. Но при нём остаётся пропуск в Кремль! Какая бы ни стояла у убийцы цель, если пропуск всё ещё у покойного, мне стоит всего лишь дождаться окончания действа, которое уже складывалось не в пользу стражников, а затем забрать заветную бумажку. Я затаился у лохматого куста.
    Окончания схватки долго ждать не пришлось. Но, когда последний стражник упал оземь, и я весь внутренне подобрался, убийца начала обшаривать Немрицкого. Надежд на то, что дорогостоящий пропуск останется незамеченным, я не питал. Оставалось только…
- Замечательное утро, миледи.
   Убийца обернулась.
- Не плохое, вы правы. – подозрительно отозвалась она. Я вышел из тени.
- Меня зовут Ерисмус Абигайл, и я пришёл сюда, чтобы забрать у этого мужчины кое-что важное.
- Ерисмус? – её плечи расслабились, а рука, держащая меч, опустилась. Без сомнений, она что-то знает обо мне.
- Мы знакомы?
- И да и нет, чёрт возьми! Ерисмус Проклятый, о котором слагают легенды, копия своего портрета из хроник и дворцовых фреск, стоит передо мной собственной персоной.
- Я бы сказал, что они моя копия. Оригинал, смею вас заверить, намного лучше!
   Она рассмеялась.
- Так это правда? В гнусную же игру меня ввязали. Что ж, - её клинок вновь взметнулся вверх, целясь в мою сторону, - не смею не представиться перед исторической фигурой.
   Она распахнула капюшон, и под ним оказалось очень миловидное личико девочки лет семнадцати. Худощавое, с тонко очерченными скулами и явно избыточным макияжем. Особенно в области глаз. Не могу сказать наверняка, может, так и было задумано, но он нещадно потёк, будто девчонка только-только плакала.
- Асумодэ СеиСеки.
   Я демонстративно поклонился.
- Убийца раскрывает своё имя? Надо быть очень важной персоной для такого. Мне очень лестно.
- Боюсь, ты всё равно не сможешь о нём рассказать.
- Понимаю. С моей стороны было бы грубым спрашивать, откуда у вас ко мне неприязнь. Позвольте представить, - секунда, и клинок в моей руке, - Вальгамант.
   СеиСеки отбросила одноручник, которым только что исшинковала стражу, в сторону и достала из-за спины неимоверный для её роста фламберг.
- Вайт Кроу.
   Секунда тишины. Откуда в ней столько азарта? Почему она так хочет меня убить? Это видно по её позе, по её глазам. Это бессмысленно. Слишком много эмоций для того, чтобы убрать простого свидетеля.
   Атака с её стороны. Это было очевидно, её оружие явно не для обороны. Без щита будет туго. Европейская техника, характерные обманные удары и выпады. Для маленькой девочки она невероятно проворна с этим чудовищем в руках!
   Я уклонился от трёх атак и решил перейти в контратаку. Без щита соревноваться в равных стилях бессмысленно, ведь мой дражайший Вальгамант и размером, и длиной сильно уступает Вайт Кроу. Так что воспользуемся техникой Востока. Увернувшись от оплеухи гардой, я сильно отклонился в сторону и полоснул по СеиСеки вскользь. Попалась на уловку! Она закрылась от удара клинком, сильно приблизив к себе фламберг. Выпустив накопленную в увороте энергию, я быстро перескочил с правой ноги на левую и нанёс неожиданный удар в спину. Меч не встретил сопротивления, и Вальгамант вкусил крови. Несмотря на необычайную силу и скорость, малышке не хватало опыта, и встреча с незнакомой техникой стала для неё непродолжительной и фатальной. Впрочем, удар не смертельный.
- Засранец… - прошипела она, сплёвывая кровавый сгусток.
- Прими поражение с гордостью, а смерть – с почётом. – сухо посоветовал я. Такая молодая… Нужно её оглушить и найти врача.
- Ненавижу… Ненавижу… Ненавижу! – она выпустила фламберг из рук, а затем что-то случилось. Я почувствовал знакомое покалывание в конечностях.
- Не смей… - сначала неуверенно, затем остервенело выкрикнул я:
- Не смей!
   В голове моей будто что-то порвалось. Меня окутала седая мгла. Я задрожал.
- Давно не виделись. – услышал я знакомый голос за спиной. Только не поворачиваться, только не…
   Я обернулся. Саимон. И снова душераздирающий вопль. Снова боль, нескончаемая, непримиримая. Сквозь рвущую плоть красоту Саимона я почувствовал прикосновение холодных пальцев, вытягивающих тепло из тела и мыслей. Агатакри. Один за другим Стражи Обители являлись передо мной, и в окружающей меня жестокости и насилии я ощутил знакомый холод. Тот холод, что сковывает сердца даже освободившихся душ. Холод Скорби.
   Нет. Сквозь пелену видений и безумия я смог коснуться реальности. Всего на миг, но близость Обители помогла мне.
- Ансу Бэретепти Керсамика Энаву… - прозвучали Слова Призыва. Когда последнее слово сорвалось с моих губ, воздух в парке застыл. Солнечный свет потускнел, стало мрачно, хоть на небе не было ни единого облачка. СеиСеки заинтересовано огляделась. Мрачный язык Обители не пугал её, потому как родным ей был язык куда ужаснее. Но даже демоническая природа, внезапно в ней открывшаяся, не могла спасти её от дальнейшего.
- Что за дьявольщина… - сорвалось с её губ. Трупы стражников и тело Немрицкого съёжились и побелели, кровь, вытекшая из них, начала собираться у моих ног.
   Манежная Скорбь. Заструившись вокруг нас, кровь перевоплотилась в алый купол, и тонкие струйки её потянулись к СеиСеки. Та не шелохнулась, и не могла; манежная скорбь была личным заклинанием Саимона, и оно сочетало в себе как ужасные свойства разрушения всего человеческого, так и невыразимо прекрасное изящество и красоту. Окруживший нас театр крови был несравненно прекрасным, непередаваемо восхитительным. И юная демонесса сейчас находилась не в центре опаснейшего заклинания, которое, в общем-то, легко остановить, а в царстве чудес и волшебства, о котором мечтает каждое существо, способное чувствовать.
   Когда струйки крови добрались до неё, кровь загустела и почернела. Вскоре, она превратилась в тлен и осыпалась. СеиСеки упала. Она корчилась и кричала, но ей вовсе не было больно. Просто она потеряла какое-либо понимание о собственных чувствах.
- Ты… - я тяжело дышал, с трудом оставаясь в сознании после того, как мою психику подвергли атаке, - Вынудила меня использовать одно из самых сильных Заклятий Обители. А ведь я мог обойтись и без него… почему именно оно?
   Я говорил скорее сам с собой, потому как едва ли СеиСеки могла меня понять. Я даже не мог представить, каким образом у неё воспроизводятся мои слова.
    Вот почему. Когда моя воля ослабла под действием заклятия демонессы, и я потерял контроль над рассудком, в моё сознание вошёл Саимон. Он по-настоящему явился ко мне, и моими устами произнёс Заклятие Манежной Скорби. Не нужно быть волшебником, чтобы понять: со сломанной психикой я не смог бы даже пошевелить губами.
  Оставив на земле корчившуюся СеиСеки, я взял у неё пропуск в Кремль и, незамеченным для сбегающейся стражи, покинул парк. Чего бы ни хотела от меня леди К, поговорить с г. Н у меня не вышло. Настроение было паршивое, а, потому, прежде чем пойти в Киев, я решил вновь осесть в таверне. На неделю другую. И послать весточку Алексу. Охота начинается.|Ерисмус Абигайл: 1 часть

Лязг металла. Клубы горячего пара в лицо...удивительно, как я могла тут спать. Так или иначе, когда я открыла глаза, моему взору предстала картина какого-то странного помещения, подозрительно напоминающего цех завода. Спустя мгновение до меня дошло, что я прикована к стенке. Собрав все силы в кулак, я дёрнула рукой, но кандалы, плотно пригвоздившие меня к тёплому камню, даже не шелохнулись. Вокруг не было никого, но работа определённо шла полным ходом: сквозь рокот механизмов до меня доносились обрывки голосов. Я попыталась позвать на помощь, но из горла вылетел только хрип. "Мать Демонов, что произошло?!..." - подумала я и, методично пытаясь хотя бы расшатать свои оковы, попробовала вспомнить, что же случилось.

- Мда.
Синий дым изящными завитками потянулся к тёмному ночному небу. За последний час, что я здесь торчала, с моих уст трижды сорвалось это междометие. И больше ничего - я стояла тут уже грёбанный час и всё это время тщательно обдумывала план моих дальнейших действий. Я была нагружена своим верным баулом - спортивной сумкой - и в целом готова к дальнейшим действиям. Вот только я не знала, что мне делать дальше.
После моего увлекательного рассказа, поведанного моему новому знакомому журналисту, меня поспешно вытолкали из больницы на пару с этим самым журналюгой. Парень не замедлил рассказать мне, что он обо всём этом думает, но, перед тем, как исчезнуть из моего поля зрения, он сообщил мне, что тут где-то есть место, где мне предоставят заказ - он с чего-то взял, что я ничего больше не умею делать, кроме как убивать. Что ж, ладно. Не в нём суть.
Суть оказалась в том, что в указанном журналистом заведении нанимателя для крылатой барышни здесь найти очень сложно, при том что половина из них - любители острых ощущений и желающие нанять девушку вовсе не для работы курьером или киллером. И ещё - после того, как я очень изящно послала парочку таких "работодателей" в волшебный полёт с помощью увесистого пинка, мне очень вежливо предложили покинуть помещение.
И вот я сидела на уютном, ещё тёплом булыжнике за чертой этого идиотского города, в котором не принимают свободолюбивых демонесс, докуривала очередную сигарету и пыталась понять, куда мне идти.

Голос раздался откуда-то со спины. Я уже почти уснула, но присутствие кого-то ещё подействовало на меня подобно шокеру.
- Девушка...
- Ааа! - от неожиданности я пискнула и схватилась за фламберг. Искра скользнула по белому лезвию, потом ещё, и наконец свет от разрядов позволил мне разглядеть источник голоса. Источник зажмурился и замахал руками:
- Пожалуйста, не светите в глаза - очень больно...
Хмыкнув, я подвесила в воздухе магический шарик, распространявший вокруг неяркое сияние, и легонько тряхнула фламбергом, чтобы стряхнуть с него остатки напряжения. Человек соблегчённо вздохнул.
- Спасибо. Я, вероятно, вас напугал, но прошу мне поверить, я не хотел причинять вам неудобств...просто я слегка заблудился.
- Ничего страшного, - буркнула я, не без удивления разглядывая незнакомца. У меня сложилось ощущение, что парень свалился из временного портала - он выглядел так, как должны выглядеть обыкновеные Средневековые рыцари. Вся фишка в том, что на дворе уже далеко не время феодальной раздробленности, во всяком случае в этом мире.
Но в целом парень, а точнее уже дядька - темнота изрядно молодила его, но, судя по всему, ему было около тридцати, - был довольно симпатичным. Такой бы мне понравился даже если бы у него не было роскошной гривы волос: он был типичным воином, а рядом с такими просто хочется плюнуть на имидж и расплакаться, в мгновение ока превратившись из воительницы в беззащитную девчонку. У него было много шрамов, один из которых проходил по правой стороне лица и несколько искажал точёные аристократичные черты.
Но моя внешность, судя по всему, при освещении несколько разочаровала незнакомца. Да и вообще он выглядел очень и очень удивлённым.
- Ой... пардон, я не думал, что маленькие девочки так поздно гуляют одни. И с такими опасными штуками, - он боязливо покосился на фламберг. Я презрительно фыркнула, негодуя от такого сюсюканья.
- Вы эту штуку даже не поднимете, дяденька, - отчеканила я, прожигая мужчину взглядом. - Вы сказали, что заблудились. Быть может, я смогу вам чем-то помочь? - чтобы это сказать, мне пришлось проглотить изрядную долю своей гордости. И незнакомец это оценил - его тон тотчас стал нормальным. Видимо он понял, что имеет дело не совсем с малолеткой.
- Эм... я искал один город. Он называется Стимтаун, и это где-то недалеко от этого городишки, - мужчина кивнул в сторону городских огней, от которых нас отделяло расстояние в пару километров. - Но проблема в том, что я уже сутки блуждаю тут вокруг да около, как будто в трёх соснах заблудился...
- Да, этот город определённо заколдован. Все люди в нём какие-то маньяки, - проворчала я, машинально прижав руку к груди, на которой покоился "глаз Тьмы", благополучно доставленный мне тем журналистом. Это движение не осталось незамеченным мужчиной.
- Что это? - поинтересовался он. В его глазах я увидела чувство, очень близкое к ненависти.
- Это так называемый "глаз Тьмы". Его используют для призыва сил преисподней...
- Ах, так вот откуда эта аура, - протянул дядька. - Я, конечно, не маг, но даже мне не по себе рядом с вами...кстати, моё имя - Ерисмус. Ерисмус Абигайл, - он протянул руку.
- Асумоде Сеисеки. Если вам неудобно произносить моё имя так, называйте Эсэс, - я протянула руку в ответ. Новый знакомый замешкался, не зная жать или целовать ему протянутую ладонь, и остановился на первом варианте - всё-таки мой облик девицы, которой едва стукнуло 17, не давал ему покоя. Я удовлетворённо хмыкнула и продолжила, - Так как звёздами местное небо не блещет, - с этими словами я задрала голову к небесам, чтобы удостовериться в правильности своих слов, - то я могу попробовать подлететь, чтобы увидеть нечто, похожее на другой город.
- Гм... а... - видимо, Ерисмус не ожидал такого странного предложения, но всё же он торопливо кивнул, и я с небольшим усилием взмыла вверх.
С недавних пор мне начало нравится ощущение полёта, а точнее - самого взлёта. Желудок прилипал к нижней части живота, и внутри образовывалась приятная лёгкость. Правда, после некоторого предывания в одном положении в воздухе эта лёгкость заменялась тревожным бульканьем, поэтому я старалась не зависать подолгу в одном и том же месте. Вот и сейчас для того, чтобы увидеть любой другой близлежащий населённый пункт помимо этого ужасного городка, мне приходилось метаться из стороны в сторону, не допуская постоянного положения.
Я взлетела достаточно высоко, прежде чем мне удалось увидеть вдали городские огни. Примерно прикинув расстояние,я сдержанно выругалась. Вывод был неутешительным - я на крыльях смогу такое преодолеть едва ли за пол дня, что уж говорить о моём новом знакомом, который, очевидно, передвигался пешком. Но выхода не было, и , спустившись вниз, я не замедлила сообщить новому знакомому о непредвиденных обстоятельствах. Но, кажется, его не смутил долгий путь.
- Что ж. Ничего, и не столько приходилось проходить. Не составите ли мне компанию? - тон рыцаря был весьма вежливым. - Мне просто жизненно необходим напарник. А вы всё равно намревались отсюда куда-нибудь уйти, - и всё это было сказано с такой обезоруживающей улыбкой, что я поняла: у еня просто нет другого выхода.
- Ладно, пошли. Увы, назвать себя хорошим собеседником не могу, так что не обессудьте.
- Спасибо за предупреждение, - рыцарь только усмехнулся в ответ. - Сейчас же отправимся в путь. Только подождите, я сбегаю за своими пожитками.
И Ерисмус скрылся в темноте. Я слегка задумалась, пытаясь представить, какие пожитки могут быть у такого рыцаря. Священный грааль? Экскалибур? Или, быть может, железный конь? Я удивилась своим собственным ассоциациям, но, прислушавшись, поняла, почему в моём воображении всплыл именно желеный конь - в той стороне, куда скрылся новый знакомый, раздавался лязг металла и фырканье, похожее на лошадиное. И ещё больше я удивилась, когда Ерисмус и в правду выехал на роскошном коне, который не только был полностью из металла, но и вполне живой при этом.
От удивления я открыла рот и принялась разглядывать диковиное существо.
- Перестань меня разглядывать, мне неловко... - когда я поняла, что говорит этот конь, то даже забыла удивиться. Голос у существа был приятный, идеально подходящий говорящему животному. Продолжая рассматривать лошадь, я произнесла, обращаясь к Ерисмусу:
- А ведь с таким другом и попутчик не нужен...
- Конечно, не нужен, - донеслось в ответ. - Только, честно говоря, не очень-то и поговоришь с человеком, восседающим у тебя на спине. Дыхалка сбивается.
Я усмехнулась, взглянув прямо в глаза коню. "Он мог нормальным бы быть человеком..." - промелькнуло в моей голове.
- Что же. Ладно, пошли вместе... всё одно, что с попутчиками, что без. Одно радует - мне ещё никогда не доводилось быть знакомой с говорящим железным конём, - я коснулась ладонью гладкой морды животного. В ответ конь благодушно обдал меня паром. Ерисмус оценил юмор моего короткого диалога с дружелюбным существом, а потому слез и пошёл наравне со мной, пешком.

Разговор не клеился. По большей части беседовали конь, который попросил называть себя Алексом, и рыцарь. Я же молчала, угнетаемая ночью и ощущением того, что я здесь, в общем-то лишняя. Пейзаж вокруг отнюдь не радовал глаз - сквозь темноту со одной стороны угадывались очертания гор, с другой до самого горизонта простиралась унылая степь. Поэтому, сопровождаемая мирной болтовнёй двух друзей, я уныло стискивала зубы, пиная камни и обдумывая свои дальнейшие действия. На горизонте потихоньку светлела кромка неба, и я радовалась тому, что наконец смогу перестать удерживать свой меч под напряжением и отдохнуть.
Через некоторое время мне в голову пришла замечательная мысль о привале. Я не замедлила вынести эту идею в общество. И конь, и Ерисмус поглядели на меня, как на психа, но хором сказали, что надо дойти до источника. Эпизодически вставляя едикие замечания в их разговор, я, видимо, их нехило достала, потому что вскоре и они прекратили свою высокоинтеллектуальную беседу. Неожиданно для самой себя мне еле удалось удержать улыбку, исполненную злорадства. Во всяком случае теперь мне было не так одиноко. А источник всё не встречался...
Путешествие продлилось довольно недолго. Полдня мы пёхали, сигналом для привала послужило желанное журчание ручейка. Сам родник был крошечным, но оба моих спутника исполнили обещание остановиться, тем более что Ерисмус и сам устал. Железный конь, фыркая, согласился. Немного передохнув и перекусив моими запасами, - мне достались две плитки шоколада, Ерисмусу же солонина, сыр и хлеб, всё это запито большим количеством воды, - мы снова отправились в путь. И тут мне пришла замечательная идея - пусть Ерисмус и Алекс поскачут, а я полечу. Таким образом мы сэкономим массу времени, к тому же в полёте я меньше устаю. На том и порешили. И умудрились прибыть в город с наступлением темноты.
Но ещё, когда я только подлетала к городу, меня всё больше и больше смущала картина, представавшая предо мной: вся городская структура была сосредоточена вокруг одного огромного завода. И этот завод мне всё больше и больше напоминал храм. Из множества труб вырывался едкий дым, образовывавший над городом целое облако смога, сам завод находился в самом центре этого небольшого города. И я была удивлена, когда сообразила, что именно его искал Ерисмус, самый настоящий пришелец из прошлого. Зачем человеку из Средневековья понадобилась эта капиталистическая дыра?
Обдумать свои догадки мне не дали. Оказавшись в самом городе, меня настигло новое открытие: солнце ещё не успело скрыться за горизонтом, а уже последние люди торопились домой, и в мгновение ока улицы опустели. Едва ночь наконец вступила в свои права, над городом раздался протяжный гудок. Это напомнило мне кошмары ночи в Санлэнде, когда с наступлением тьмы несчастный солнечный город атакуют монстры всех видов и мастей. Я не преминула сообщить об этом Ерисмусу, который только отмахнулся от меня. Видимо, этот дядька повидал в своей жизни монстров пострашнее каких-нибудь там шестипалых грызней или козавров, похожих на кошек, но покрытых чешуёй и больше раза в четыре. Но я не стала узнавать подробностей жизни нового знакомого. Точнее, не успела.
Атака произошла внезапно и подло. Нас окружили какие-то странные, безвкусно одетые люди, вооружённые длинными посохами, на конце которых опасно потрескивал электрошокер. Причём, окружили так, словно знали, что бы мудем тут проходить. Естественно, мы отбивались. Я умудрилась уложить шестерых одним лихим "солнышком", но седьмой набросился на меня со спины. Пока я пыталась сбросить его с себя, налетел второй. Правда, в этот момент я уже достаточно сосредоточилась, чтобы отшвырнуть первого магией. Перед тем, как эти крысы оглушили меня, я успела отметить про себя, что ерисмус и Алекс неплохо противостоят этой дружной компании, количество человек в которой всё увеличивалось. "Ироды!..." - пронеслось в моей голове, прежде чем я ощутила острую боль в затылке и погрузилась в беспокойную тьму.

С величайшим трудом и головной болью я умудрилась восстановить все события по местам. Но, чёрт возьми, где же Ерисмус и его железный конь? Куда попали они?! Ярость придала мне сил, и мне удалось вырвать с корнем из стены одну из уже расшатавшихся металлических пластин, что сдерживали мои руки. Вторая чуть тяжелее, но поддалась.
Я стояла совершенно одна посреди гудящих механизмов и облаков пара. И совершенно не понимала, что делать дальше.|Стимпанк. Часть 1